Летопись безумных дней - Страница 2

– Я не понял ни слова из того, что ты сказала, – честно признался Мердок. – Если толкиенист – оскорбление, то я великодушно прощаю тебя.

– То есть ты не знаешь, кто такой Толкиен? – недоверчиво переспросила я. – Тогда ты точно не из нашего грешного мира. Не знать автора «Властелина Колец» после выхода трилогии на большой экран? Быть такого не может.

– До тебя дошло наконец-то, – весело заулыбался гость. – А я пытаюсь тебе втолковать эту простую истину уже битых полчаса.

– Какую, что Толкиена в нашем мире знает любой мало-мальски грамотный человек? Это мне и без тебя прекрасно известно, – попыталась я вернуть разговор в мирное русло.

– Не прикидывайся глупее, чем есть на самом деле, – сердито взмахнул рукой Мердок. – Ты великолепно понимаешь, о чем идет речь. И поняла, откуда я прибыл, едва увидела меня на пороге.

– И из каких же краев ты, незнакомец? – Я лихорадочно соображала, что делать. Не сбежал ли он из психиатрической клиники? Вот черт! Может, сегодня там день открытых дверей? Иначе почему больные спокойно разгуливают по городу и тревожат покой мирных граждан? Одно радует – на буйно помешанного он не очень похож. Надеюсь, убивать меня не придет ему в свихнувшиеся мозги.

– Я не сумасшедший, Элиза, – словно прочитал мои мысли Мердок. – И ты это знаешь. Я прибыл, чтобы вернуть тебя…

– Да, я в курсе дела, – торопливо перебила его я. – Ты посланник Земли обетованной (интересно, чем я могла заинтересовать Моссад, или как там еще называют израильскую разведку?).

– Не принимай все в буквальном смысле. – Похоже, Мердок начинал терять терпение. – Я прибегнул к общеизвестному в твоем мире обозначению очень хорошего места, где все радостные и довольные.

Вот и впускай после этого незнакомцев в дом. Не зря мама предупреждала, что в Москве маньяки на каждом шагу. Неужели меня хотят отправить в лучший из миров? Я еще молода для смерти, да и грехов придется чересчур много отмаливать.

Побледнев от ужаса, я взглядом прикинула расстояние до порога. Может, все же попытаться задать драпака? Выбежать в подъезд и заорать во все горло? Нет, догонит, вероятнее всего. Да никто из соседей и не поможет. Сейчас защитников днем с огнем не сыщешь.

– Хорошо, – терпеливо вздохнул незнакомец и лениво поднялся из кресла, – я покажу тебе, кем являюсь на самом деле.

Он размашисто шагнул мне навстречу, как-то вдруг став раза в полтора выше ростом. Черная тень исказила контуры маленькой кухоньки, застыв в пустых глазницах окон слепотой ночи. Смолк шум оживленной московской улицы. Лишь темнота одиночества вокруг… И тишина, которая отдается звоном в ушах оглушительней грохота небес. Я вжалась от неожиданности в стул, пытаясь сообразить, не брызнули ли мне какой гадостью в глаза, раз зрение так внезапно отказало мне. А незнакомец вкрадчиво прошептал:

– Вспомни, Элиза, свои сны. Хочешь, я угадаю, что тебе снилось сегодня? Ничего… Провал в сознании. И так каждую ночь. Ни намека на проблеск фантазии, никогда.

– Гениально, – недоверчиво процедила я (кстати, никогда не думала, что галлюцинации заразны). – Молодец, угадал. Что дальше? Начнешь метать молнии из глаз или превращать воду в вино? Учти, психически я весьма устойчива. В свое время довелось поработать учительницей в коррекционной школе. Дешевыми фокусами меня не вывести из строя.

Комната быстро приняла привычные очертания. Так-то лучше. Не сказать, чтобы я очень испугалась, но не в своей тарелке уж точно себя почувствовала. Мердок опять восседал в кресле, задумчиво взирая на меня темными и на удивление печальными глазами.

– А знаешь, почему ты не видишь снов? – почти ласково поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Потому, что тебе больно. Больно вспоминать, чего ты лишилась в стародавние времена по глупости и безрассудности. Больно осознавать безрадостность и серость здешней… не жизни – существования – после полной приключений, опасности и огня той, другой стороны… Вспомни. Ты ведь принадлежишь не этому миру. Совсем другому, из которого некогда была изгнана. Впрочем, любое наказание имеет обыкновение заканчиваться.

– Да ладно, – с усилием хохотнула я. – Так я и поверила. Другой мир, другая сторона. Может, еще чего занимательного придумаешь? Прямо приятно слушать, когда кто-нибудь так складно врет в моем присутствии. В любом случае, смею тебя огорчить, мне и тут неплохо живется. Поэтому никуда я с тобой не пойду. Ты ведь это мне хотел предложить?

– Не пойдешь? – изумленно изогнул одну бровь незваный визитер. – Как это так?

– Очень просто, – пожала я плечами. – Знаю я вас, гипнотизеров дешевых. Пару фокусов покажете и в секту какую-нибудь уволочете. Так вот, хочу тебя расстроить: можешь хоть тысячу раз быть посланником другого мира, в котором, предположим, моего возвращения ждут с нетерпением. Это все равно ничего не меняет. У меня здесь дом, семья, работа, пусть и нелюбимая, зато нормально оплачиваемая. Остальное неважно.

– Правда? – нарочито удивился мужчина. – Хм… Дай-ка подумаю. Значит, дом, семья и работа. Дом – маленькая конура, тесная и мрачная.

– Не мрачная, – хмуро возразила я. – Просто окна на север. Зато летом нежарко.

Но Мердок, не слушая моих жалких оправданий, продолжал увлеченно загибать пальцы, перечисляя недостатки моей жизни:

– Семья… Интересно, ты когда свою семью последний раз видела? Раз в неделю пять минут по телефону поговорить со старшей сестрой – великое достижение. Ведь сама прекрасно знаешь, что она тебя недолюбливает, после того как родительская квартира к тебе перешла. Думаю, твоя сестра не стала бы особо горевать по поводу твоего внезапного исчезновения. Сколько у них там детей? Двое уже? И маленькая комнатка в коммуналке. Нет, немного бы поплакала, конечно. А потом с радостью переехала жить сюда. Жилищный вопрос многое значит в родственных отношениях, мне ли это объяснять.